Интервью с нигерийским спамером: «Я заработал на новый дом и BMW»

«Руформатор» предоставил перевод интервью портала Scam Detectives с бывшим членом преступной группировки, которая занимается подобными аферами.

 

Отказ от ответственности: когда мы брали это интервью, то не могли проверить достоверность полученной информации. Разговор с бывшим мошенником, который ныне проживает в Великобритании, происходил на условиях добровольности и анонимности. Мы согласились поведать его историю на наших страницах, но без каких-либо подтверждений правдивости и достоверности данной информации. Для защиты респондента мы назвали его псевдонимом «Джон».

 

John: Мне сейчас 23 года, и я был выпущен из тюрьмы Нигерии в прошлом октябре, отсидев два года за мошенничество. Сейчас я изучаю бизнес-курс в колледже Великобритании по студенческой программе обмена. В мой курс реабилитации также входит работа с EFCC (Economic and Financial Crimes Commission) Нигерии - я помогаю им понять, как работают банды. Мошенничеством больше не занимаюсь.

John: Я родился в бедной семье в Лагосе. У нас было мало денег и было трудно найти хорошую работу. Я был приставлен «мальчиком на побегушках» к своему «пахану» в 15 лет, потому что в школе я отлично знал английский язык и умел обращаться с компьютерами. Этот парень предложил мне сделать хорошие деньги, и я воспринял это как шанс помочь своей семье.

 

John: Да. Нигерия - очень коррумпированная страна и банды платят неплохие деньги, чтобы находить людей с хорошим знанием английского языка для работы с ними.

 

Джон: В основном, так называемыми «нигерийскими письмами», когда мы сообщали людям о смерти некоего миллионера, который оставил свои миллионы на счете или ячейке банка, и их нужно вывести из страны. Это наиболее успешный вид мошенничества, но я также «подрабатывал» фишингом, пытаясь украсть у людей их логины и пароли к онлайн-аккаунтам в банке.

 

Джон: Для начала нужно понять, как вообще работает такая банда. На самой нижней ступеньке иерархии находятся «пехотинцы», которые проводят все свое время в онлайне, собирая адреса электронной почты и отсылая их людям, которых это могло бы заинтересовать. Если они получают ответ, жертва передается по цепочке дальше, тому, кто лучше знает английский, чтобы он смог выманить копии документов у жертвы - паспорт или водительское удостоверение. Затем, когда они уже готовы попросить денег, жертва передается людям, стоящим еще ступенькой выше - они играют роль адвоката или агента, разъясняя жертве, что ей необходимо заплатить некую сумму или дать взятку нужному человеку для того, чтобы деньги можно было вывести за пределы страны. Когда деньги переданы, «пахан» забирает их в офисе Western Union, используя фальшивое удостоверение личности, копию которого он получил у жертвы.

 

Джон: Очень много людей оставляют свои комментарии в гостевых книгах, на форумах и веб-сайтах, причем указывают свои реальные e-mail-адреса. У банд есть специальные программы, которые автоматически собирают данные е-мейлы, чтобы потом использовать их в работе.

Джон: Ну может быть девять или десять из нескольких тысяч. А на втором этапе - где-то один из двадцати - это уже человек, который готов отдать свои деньги.

 

Джон: В среднем около $7,5 тыс., максимальная известная мне сумма составляла около $25 тыс. Деньги передаются небольшими порциями, начиная с нескольких сотен, и тут могут быть «проблемы» с транзакциями - это означает, что нам нужно больше денег, чтобы завершить «сделку» или дачу взятки. Люди начинают платить больше, потому что когда они сравнивают свои платежи с тем, что они в итоге получат, они верят, что станут миллионерами и все окупится сполна.

 

Джон: За год до своего ареста я заработал около $75 тыс. для своей семьи. Я купил им новый дом, а себе - BMW. У меня были мобильные телефоны, ноутбуки, и все это потому, что у меня было много денег. И я все это потерял, когда бы арестован, а моя семья была вынуждена уехать из Лагоса, потому что я «сдал» своих боссов полиции для смягчения наказания. Моя семья теперь в большой опасности, и я за них очень беспокоюсь. И еще меня беспокоит то, кем я стал, и сейчас я понимаю, что должен был заниматься не этим, а честной, уважаемой работой - вместо того, чтобы грабить хороших людей.

 

Джон: Все верно. Теперь я делаю правильные вещи с помощью Бога и моей семьи.

 

Джон: Не встречал их никогда, но был участником нескольких афер типа «Wash-Wash».

 

Джон: Мы говорили жертве, что у нас есть чемодан, полный денег, миллионов долларов. Одна жертва встретилась с одним из моих «коллег» в отеле Амстердама, где ей показали чемодан, набитый черной бумагой. Жертве рассказали, что это деньги, которые выкрасили черным цветом, чтобы провезти чемодан через таможню, и деньги могут быть отмыты (англ. «Wash») в прямом смысле с помощью специальных химикатов, но это очень дорого стоит. Мои «коллеги» показали жертве, как это работает с помощью сотки баксов, которая лежала на самом верху, взяв обычный растворитель, чтобы удалить черную краску.

 

Разумеется, все остальные «деньги» в этом чемодане были простой бумагой, но жертва решила, что это настоящие деньги и заплатила более $27 тыс. за химикаты. Жертве было велено явиться в отель позже и забрать деньги. Конечно, когда этот парень вернулся, никого уже не было. Он не стал заявлять в полицию, потому что то, что он собирался сделать, само по себе было незаконным, так что в итоге вышло, что в неприятности он втянул себя сам.

Джон: Однажды я провел некоторое время с «пехотинцем». Я выступал в роли поддельного адвоката, агента или представителя банка. Поначалу у меня был супервайзер, который читал мою почту и предлагал правильные ответы, но на этот раз мне предстояло сделать все самостоятельно. У меня было много разных документов, которые я мог использовать, чтобы убедить жертву - включая фотографии чиновника на своем рабочем месте, фальшивые удостоверения личности, распечатки с банковских счетов, где якобы были деньги - в общем, я использовал все, чтобы убедить жертву в реальности существования миллионов. Короче говоря, я постепенно втирался к ним в доверие, не прося сразу больших сумм.

 

Джон: Я обычно использовал тактику «нам нужно больше денег». Я посылал фальшивые письма, которые могли убедить жертву в том, что счет будет вскрыт банком или госучреждением, чтобы заставить их поверить в то, что деньги нужны архисрочно, что это последнее препятствие на пути к миллионам. Я подталкивал их к взятию кредитов или займов у друзей, чтобы они смогли сделать последнюю выплату, но при этом предупреждал, чтобы они никому ничего не говорили. Я обещал им, что все эти расходы им будут возмещены помимо суммы, которую они получат.

 

Джон: Ну, положим, часть вины за это лежит и на жертвах. Они хотели много денег, потому что были слишком жадными. Большую часть времени я провел, получая электронные письма, в которых они рассказывали, что хотят больше денег, чем я предлагал, потому что они несли существенные расходы. Значит, они могли позволить себе потерять эти деньги.

Джон: Окей, ты прав. Я этим не горжусь, но мне надо было кормить семью.

 

Джон: У нас был один такой метод, который мы называли «восстановлением». Несколькими месяцами позже мы пытались связаться с жертвой снова, прикидываясь агентами ФБР или нигерийскими властями. Данным письмом мы могли сообщить жертве о том, что, мол, вы отдали деньги жуликам, мы все знаем, и можем вернуть вам ваши деньги. Разумеется, за определенную плату. Жертвы часто платили опять, чтобы получить свои деньги обратно.

 

Джон: Да знаю я, знаю. Не злись на меня. Я этим не горжусь, и мне очень стыдно перед теми людьми, которые посылали нам деньги. Если бы я мог все вернуть назад - я бы вернул.

 

Джон: Вот этого я не могу сказать, я должен быть осторожен. Я могу лишь сказать, что «нигерийскими письмами» на моей Родине делают деньги очень много людей, и не все из них мошенники. Некоторым просто нужно кормить семью.

 

На этом месте мы вынуждены были прервать наше интервью, потому что ответы «Джона» разозлили нас, и лучше нам не продолжать. «Джон» предложил связаться с ним позже. Мы оставили ему свой контакт, но не уверены, что узнаем больше, чем уже известно. Откровенно говоря, совсем не хочется, чтобы он чувствовал себя лучше, исповедуясь в своих грехах, потому что это может отрицательно сказаться как на его совести, так и на результатах программы реабилитации. А вину за свои дела он должен чувствовать до конца своей жизни.